Совершенно замечательная вещь  - Хэнк Грин

На этом этапе истории все последовательности Сна были решены, за исключением секретной, доступ к которой был только у меня. Люди стараются изо всех сил, пытаясь превратить шестнадцатеричный код во что-то полезное, но он просто выплевывает случайные загадки, которые явно ничего не значат. Группа людей думает, что мы проглядели ключ, часть кода длиной всего в несколько символов, который открывает все. Никто не знает, где может быть этот ключ, кроме меня и моей команды. Люди остаются во Сне, бесплодно ища последний фрагмент. Попытки Защитников контролировать последовательности с треском провалились, но они хорошо справляются с управлением общественным сознанием. У Петравики есть талант снижать доверие к каждому, кто публично с ним не согласен. Большая часть его базы – полусгоревшие теории заговора о тех, кто сказал, что, возможно, все не так уж и плохо. Всякий раз, когда ПП появляется на видео или по телевизору, он, кажется, в восторге.

А я, я несчастна. Я не могу решить Последовательность-767, но также не могу сказать, что она существует. Я богата и знаменита, и вдруг я чувствую, что у меня не осталось друзей. Сом даже более популярен, чем когда-либо. Люди перебирают каждую последовательность во Сне в поисках ключей к ключу, и это настолько всех занимает, что мы сами не заметили, как перестали тусоваться вместе. С Мирандой все странно получилось, Энди внезапно кажется отстраненным и расстроенным, но я не хочу спрашивать, почему, и мы с Майей усердно изображаем равнодушие. Робин – единственный из группы, кто не изменился. В то же время он работает на меня, поэтому я не уверена, что его дружба считается. Если я перестану платить ему, он по-прежнему останется со мной?

Все разочарование я обрушила на Защитников. Я провожу большую часть времени, читая их темы, споря с их аргументами, снимая видео и сражаясь с ними в социальных сетях.

Дженнифер Патнэм убедила меня выплеснуть свою ярость (и жадность тоже, но в основном ярость) и сойтись с Питером Петравики в теледебатах один на один. Ужасная затея. Он лучше меня вел беседу, и, когда нас ставили рядом, я всегда выглядела как ребенок.

Но Патнэм сказала, мол, даже если он наберет несколько очков, к нам присоединятся люди, которые приняли бы мою сторону, но просто обо мне не знают. Речь шла о том, чтобы донести информацию до большинства людей, и лучше всего это сделать можно было через прессу. В конце концов моя ненависть к Питеру и моя вера в Патнэм (в конце концов благодаря ее совету я зашла так далеко) одержали верх.

Сейчас об этом почти забыли, но тогда ситуация имела большое значение. Мы зарекомендовали себя как две противоборствующие стороны, которые примерно (очень грубо) разделили устоявшиеся политические движения.

У каждого из нас были свои маленькие армии, и они действительно ненавидели друг друга. Мою подстегивало мое же раздражение из-за теории, что Карлы представляют собой угрозу, и попытки оправдать милитаризацию. Сторонников Питера подпитывала ярость, приправленная приличной дозой страха.

Мы встретились на самой нейтральной территории, которую только могли найти, – CNN. Как и в случае с кабельными новостями, это было респектабельное шоу, но тем не менее они целую неделю рекламировали нашу «стычку», будто это были дебаты в ходе президентской кампании. Мы оба отправились на студию в Нью-Йорке, где сели за необычным стеклянным столом перед причудливой стеной и посмотрели на огни, камеры и склад со стальными балками за ними.

Стало ясно, что пришла моя очередь говорить, поэтому я сделала то, что все на этих шоу всегда делала: проигнорировала подсказку и сказала то, что хотела:

– Если Карлы или их создатели хотели навредить нам, то легко бы это сделали. Кажется, они по своей природе пассивны. – Удивительно, но меня не перебивали. Я не знала точно, что еще сказать, но не хотела уступать слово, поэтому продолжила: – Они настолько технологически продвинуты, что нам и за тысячу лет их не догнать.

Вот теперь Петравики не выдержал:

– Шерил, вы спросили: представляют ли Карлы опасность? Как по мне, это вообще не вопрос. Для меня он звучит как: могут ли Карлы нанести удар? Скажу прямо, я не знаю ответа. Еще я не знаю, насколько тяжело нам придется, если битва все же разразится. Я просто думаю, умнее не сидеть сложа руки и не ждать лучшего от не такой уж пассивной технологии. Она уже забралась нам в мозги и вовсю разгуливает по Америке.

Это он так намекнул на руку голливудского Карла, которую так и не нашли с момента побега. У всех прочих Карлов в других странах (ну или в Америке, раз уж мы говорили про нее) руки попросту испарились. Еще одна необъяснимая загадка для ученых и источник страха для Защитников.

В любом случае то, что Питер Петравики, такой воинственный в Интернете, вместо очередных воплей о фальшивых угрозах держится спокойно и разумно, застало меня врасплох. К такому повороту я оказалась не готова.

Ведущая, Шерил, снова взяла слово:

– Довольно логично, не так ли, Эйприл?

– Я не против разумных мер осторожности, но ненависть и злоба, что исходит от движения Защитников…

– Вы не против разумных мер осторожности? – перебил Питер. – Да вы же сами разбудили Карла. Вы своим вмешательством спровоцировали это вторжение в наши умы. Для меня все ясно, Эйприл. Вы сами сказали, что не должны были этого делать, что должны были позволить кому-то уполномоченному, но вы этого не сделали. Вы и ваши последователи просто слепо бредете вперед, не заботясь о безопасности людей этой страны.

Почему этот чувак вечно говорил «эта страна» так, будто весь мир сводился к одной только Америке? Но я уже поняла свою ошибку и вернулась к изначальному посланию:

– Я вот о чем. К нам в дверь постучал посетитель, а вы хотите приставить пистолет к его голове.

– Они не стучали, дорогая, они зашли прямо внутрь, не говоря ни слова, буквально вломились к нам в дом.

Разговор шел плохо. Ведущая взяла слово:

– Питер, Эйприл задала хороший вопрос. Что мы на самом деле можем сделать, когда сталкиваемся с технологией, которая так явно превосходит нашу?

– Выяснять это – не моя работа, это работа главнокомандующего. Все, чего я хочу, это чтобы мы рассмотрели угрозу, а не легли кверху лапами при первых признаках доминирующей формы жизни. Разве история нас ничему не научила? Что происходит, когда доминирующая группа встречает низшую? Слабых просто убивают и отнимают все, что у них есть.